Фуф.

Пришел с работы, по дороге понимая, что мысли концентрируются вокруг одной мысли: "Кушать..." И глаза такими голоднми-гоодными делаются, еще успела подумать немножко о книжке, но возле дома окончательно осознала, что перед глазами вижу еду. Да хоть колбасу.

Дома еда оказалась в состоянии неполной боевой готовности, бабушка отправила хомяка переодеться. Конечно, хомяк всплеснул руками: "Это кто же на голодный желудок переодевается?" Сел за компьютер, нагадил нафлудил в асю тетушке воплями про то, как любят и хотят хомяки кушать.

Попутно обнаружила сообщение: "Хома, где фотки?" От незнакомого юзера. Хм... Не думаю, что так много хомяков с неподходящим совершенно ником Идриль обитаются на асечных просторах. Будем-с дозноваться кто. Ибо выходные прошли весело, я бы даже сказала, хм... шумно. Одним словом, вспоминаем-с.



Все собираюсь сказать - давно уже - но забываю. Все-таки жизнь окрашивается какими-то удивительными красками, когда в твоей асе появляются реальные люди. Воистину так.

Вот какого черта я еще не сплю?

А мне в окно виден кусочек неба в просвете между двумя домами-псевдовысотками. Такого удивительного совершенно цвета - желто-розового-сиреневого, с сизой голубизной. Такого необыкновенно осеннего неба, если весь день шел дождь, а к вечеру пояснело. Холодный, мокрый ветер разогнал тучи, порвал их на пестрые облачка, солнце уже не выглянет, но краешек неба своим светом озарит. И все это медленно, но неотвратимо затухает, смазывается, бледнеет. Из ярких, прозрачных акварельных красок превращаясь в растушеванную пастель. А затем и вовсе пропадая, становясь сине-серым, почти совсем вечерним, почти ночным. Еще пару часов, может, чуть дольше и за городом были бы видны звезды.

Боги, как красиво...

Я поняла, как можно охарактеризовать мое настроение, слушала песенку из плей-листа сестры и поняла.



Я захлебываюсь счастьем... (с)



Люди, это про меня! Всю пятницу, особенно вечер, дулась на весь свет и себя, сокрушалась, что походец накрылся и никакого леса мне не светит, а, значит, сидеть выходные дома или - ужоснах какой! - порядок наводить. Из вредности даже спать раньше легла. И, знаете, что? В два часа ночи звонок разбудил, Васильич объявился. "Пойдешь завтра?" Хо! Как любит отвечать моя Муза на риторические вопросы: "Аск?!"

Хотя, чуть не проспала, разумеется, - ночь выдалась буйная. Байрон застрял под столом около трех, потом выл, в два и пять требовал прогулки - хомяк исправно бегал будить маман, ибо очередь не моя была ночных бдений. Проснулась с утра под смску с вопросом пойду ли, подумала полчасика, махнула рукой на кучу дел и похабный, перламутро-розовый маникюр, собрала рюкзак и да-а-а! Лес. Я все-таки слишком чем-то увлекаюсь, когда увлекаюсь. Но, боги, боги мои, как мне хорошо! Стояли на берегу (если на чистоту, то си-ильно болотистом берегу) Иваньковкого водохранилища (или Московского моря), что под Тверью. В воскресенье в районе десяти вечера приехала.



В понедельник пришла с работы голодная, как обычно как сто здоровых половозрелых мужиков с лесопилки, пока ела, потянулась руку об штанину вытереть - ко мне дурацкая походная привычка приросла; привыкла, что лесные штаны уже на джинсы почти не похожи и потому для вытирания рук подходят идеально; знаю, разумеется, что не комильфо, но где хомяк, а где комильфо? Так вот, потянулась, забыв, что в цивильных рабочих штанах, поймала полный ужаса взгляд маман, ухихикалась, но осеклась. Теперь слежу за собой и стараюсь пользоваться салфеткой. Удается с трудом, но... Ладно, на счет последнего шучу. Но, вообще говоря, влияние лесного образа жизни на выходных на остальное время городско-буднее просматривается. Хочу в лес опять и думаю, что пойду. А это заряжает. Не то, чтобы энергией, но делается весело и смехабельно.



Мои ноги от меня едва не отказались, вопили, что не хотят столько ходить и, вообще, найдут себе другого хомяка, который лежачий образ жизни ведет. Я их покормил шоколадкой, и они вроде бы угомонились, но ни в чем уверена быть не могу. Ибо сегодня добиралась с работы домой один час тридцать девять минут, из них час пешком шла. Зато у меня есть два килограмма каштанов, набранных на Пречистенке, возле памятника Сурикову, а это почти сокровище. Конечности подобного отношения не вынесли и, прибыв домой, двигаться дальше отказались. Ну, мы с ними общий язык найдем. *тревожно* Должны найти...



Сегодня утром уходила на работу, в прихожей разговаривала с маман и краем глаза смотрела в комнату. Бормотала все: "Упадет - не упадет, упадет - не упадет..." Упал. Из шкафа феерически вывалился носок, прополз пару сантиметров и замер на полу, на ковре в позе распятого на кресте носка. Хомяк был уже в кедах, куртке и с зонтом, а потому пробормотав маман: "Кхе... У меня там из шкафа носок выпал, ты не обращай внимания, пожалуйста. Вечером приду - уберу." Маман, конечно, с молниеносной скоростью обернулась, натюрморт "носок корчится в агонии на чистом ковре" заприметила. Сказала, что больше не пустит меня в леса. Я даже остановилась и посмотрела совсем уж скептически. Тогда маман поняла, что угроза сия малодейственна и сменила тактику: "Я твой рюкзак спрячу. У соседки..." А это уже был удар ниже пояса. Потом матушка вспомнила про кеды, так и не отмытые от "тверского болота". Ну как же мне объяснить, что бессмысленно отмывать кеды от тверской грязи, если в пятницу уже я подцеплю ими кучу подосинской грязи? Это уже какое-то перепроизводство получается. А я за грамотное распределение труда! Но с маман спорить не решилась, а потому хомяк кивал, пятился к лифту и бормотал: "Это кто ничего не делает? Это я ничего не делаю? Да хомяк самый трудолюбивый зверь на свете! Стол свой убрал? Убрал! Стул убрал? Убрал! Полку и ту разобрал!"

- А носок тогда откуда?

Лифт, к счастью, приехал, а потому хомяк подбежал к маман, чмокнул ту в щеку на прощанье и пробомотав:

- Это диверсия чулочно-носочного комбината! - скрылся в лифте. Мамин смех доносился еще долго.



Кстати, когда домой пришла, носок куда-то делся. Видимо, воскрес и отправился в теплые страны.



Фотографии из похода на фотофайле. Особенной художественной ценности не несут, сразу оговорюсь. Там есть еще альбомчик, кстати; тот же походец, но запароленный - это лю-ю-юди. Страшное дело, мягко говоря. Пароль умылкой, кому не страшно.



А вообще, я завтра к зубному иду.



О! Еще вспомнилось утреннее. Не забывая, так сказать, об экономике. Или о том, как хорошо быть монополистом.

Утром мне сегодня можно было прийти на работку позже обычного, чем хомяк вовсю и пользовался, наверстывая бессонные ночи. Ну, то есть пытался наверстывать. Систер пришел, растолкал и начал выпрашивать голубой зонтик-трость, мотивируя это тем, что ей по цвету к юбке подходит. Я ломалась, мычала и пыталась скрыться под подушкой, но потом осознала свою выгоду и выменяла зонт на плеер-флешку. Да, я такая корыстная, не спорю, но... чем плох плеер, а?

Все зонтики-трости, которые есть дома, мои. Таким образом, я монополизировала рынок зонтов дома и теперь с помощью бартера весьма хорошо наживаюсь, о да.



Плеер же очень мне поднял настроение, я успела с утра скинуть туда песенки из своей подборочки и в метро вошла, напевая (а вернее - намычая): "...крестьянкой мирной стать в башку шиза зашла..."



Жизнь хороша, как ни посмотри, со всех сторон, со всех плоскостей, и даже начинаешь беспокоиться, когда простая смска приносит столько радости, которой захлебываешься, как и было сказано выше, а потом появляется осознание. Осознание простое до безобразия. К чему усложнять? Пока что просто хорошо, а это значит, что остальное пустяки. Полнейшие.

"Но гоблинскую дочь не сокрушат враги..."

У меня реформы, давно откладываемые. Здесь теперь закрыто и переименовано, но это не важно, важно другое. Важно, что люди не умеют читать мысли и в этом счастье, я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, о чем я думаю, когда глупо улыбаюсь или ворочаюсь в приступе столь редкой бессоницы. Потому что я знаю истину, истина в том, что хомяки не влюбляются, они придумывают легенду и персонажей, они покоряются книге и книгами, они маленькие книжные черви, живущие в шелесте страниц. У меня душевная травма, у меня почти закончился Сапковский, хотя я его тянула и растягивала, я так много хочу написать, так много сказать, но у меня каша в голове и переизбыток эмоций, бьющих через край.

Хомяки никогда не влюбляются, препочитая легкую атрофию подобных чувств в себе, романтику оставляя книгам и персонажам, и ворду, и блокнотам, и еще кому-то/чему-то. Но сейчас один хомяк влюблен в одну книгу, а горе в том, что она почти кончилась, и, это значит, значит - конец. И у меня душевная травма, право слово. Я опять пишу глупости, но все это по сравнению с последними страницами - мелочи.

Я вчера первый раз попала под действие бессоницы, не спала, ворочалась, думая, что вставать рано, а мысли, эти мелкие и неуловимые червячки, они ползали где-то в области походов, лесов и мыслей о вторых октябрьских выходных. Я все куталась в одеяло, слушала сопение Байрона и думала-думала-думала - о книге, о героях, о лесе. Отсюда мораль. И даже не одна. Не надо было мне увлекаться лесом и походами, не надо было мне увлекаться, не надо... Но, черт побери! Я влюблена в книгу, у меня чувства. Фуф. Отдышаться не могу. Сегодня опять, предчувствую, не спать, думать.

Ведьмак. Палатка. Осенние листья под ногами. Небо, невыносимо голубое. Книга. Осень. Книга. Осень. Бо-оже...

Байрон совсем лапы приволакивает. Боже мой, ну почему же, почему же, почему же собаки не живут вечно? Какая же это невероятная жестокость - видеть, как он становится слабее, как залезает на кресло, еще не с трудом, но уже напряженнее, чем раньше, это заметно; как бежит, весело и привычно, а потом вдруг, ни с того, ни с сего, заваливается на бок... А в воскресенье упал в речку, не взял барьер; и я все виню себя, что гоняю его неоправданно, по глупой и идиотской привычке, глупая, невнимательная, жестокая. Дура. Я его так люблю, я никого так не люблю, правда, а он стареет на глазах и это ужасно, и слов нет, и я ненавижу этот мир и его дурацкие порядки. Собаки должны вечно, ну что же в этом непонятного, что?! Вечность - это совсем немного, это всего лишь много-много жизней, и никаких скрипов когтей по асфальту и седых усов, и грутсных глаз, обращенных на меня. Ну почему, почему, я хочу знать!

Подарите мне вечность и молодость, не для себя, Байрону моему, собакину, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Пожалуйста...



--



Звенигород здесь.

Устно-письменные впечатления потом, не хочу сегодня. Ничего не хочу.

Ох, как же невероятно спать хочется... Спать-спать-спать. Спааааать. Спатьспатьспать.

А нужно еще карту найти. Вещи собрать. Голову помыть. Будильник поставить. И еще что-то сделать...

Так. Будильник на шесть тридцать. Чтобы с чистой совестью в семь десять из дома выйти. голова ждет - в ванной сестра. Какая завтра погода? Надо бы свитер прихватить. Кеды мыть не буду, нет. О! Бутербродов сделать парочку... троечку... ну... хм... пять. И еще немножко, о да.



О! Надо взять книжку почитать. И еще...



А вообще, поясню - хомяк намылился приключаться в Звенигород. Подмосковная Швейцария, берега Москвы-реки, древний монастырь с крепостными стенами, опять забыла, как называется, дырявая моя голова, золотая листва под ногами, тетушкин компас в рюкзаке, гы-гы, чтоб был, так сказать. А еще звенигородская биостанция мгу, мосты, леса и поля, и фотоаппарат, и небо над головой, и блокнот с ручкой под рукой...

А уже оттуда на дачу, к собакину, к мягкой постели, к бабушкиной еде, к маминым цветам, к безделью и вечным полуночным посиделкам, закутавшись в теплый плед или чью-нибудь старую куртку.

Привезу фотографии, желуди, обрывки мыслей и осенние впечатления. И еще что-нибудь.



Подумав.

А может, не поеду никуда, буду дома спать целый день да в потолок плевать. Ибо сил нет. Вообще. Во-о-обще.

А вообще, я все собираюсь сообщить, что схожу с ума, но постоянно забываю.



Читала вчера ночью, все думала - вот, еще страничка, еще абзац, а сейчас до конца главы, а тут еще пару предложений... В два часа ночи, мощным колдунским самовнушением: "Твою мать, хомяк, тебе вставать во сколько?" закрыла книгу, выключила свет. И уже почти засыпая, поймала за хвост удивительную мысль, умудрилась даже включить ночник и быстро записать карандашом в блокноте. После чего вырубилась моментально. А весь день пыталась вспомнить, что же я такое записала...

Пришла с работы, нашла блокнот. С тех пор не пойму: ржать, плакать или самогордиться. Ибо записано на листке следующее:

"Ведьмак, Башня Ласточки, стр. 313. Допустимо ли в книге жанра фентези использование глагола "линчевать", если о законе Линча в том мире известно, разумеется, не было?"Причем слово в слово написано было это. Ночью. Я сошла с ума, да?



А сегодня на работе...

Сижу, мучаю прайс по курортам в Швейцарии. Читаю - "...этот отель единственный, который был построен во время Первой Мировой войны, в 1911 году".



Слов нет.



"Кто-то из нас двоих,точно сошел с ума.

Осталось лишь определить, весь мир или я..."(с)

Из телефонного разговора...

Оба голоса ленивы и утомлены до невозможности, оба собеседника голосам соответствуют стопроцентно.



- Сколько времени?

- Сам посмотри.

- Не могу.

- Почему?

- Попой к часам лежу.

- Лентяй!

- Ну посмотри сам, у тебя на мониторе есть.

- Не могу.

- Почему?

- Придурок! Мне голову повернуть надо!

- Лентяй! И сам придурок.



А вообще, девять ноль три было, да. Ну о какой интеллектуальности может идти речь вечером? Странно, что пишу без ошибок.

Хотя.

Может, и с ошибками...

Наверное, есть какая-то жизненная несправеливость в том, что ты пишешь длиннющий пост, а потом голодные дайри его кушают.



Или.



Наверное, можно вспомнить - или придумать, на самый уж крайний случай, - какие-нибудь шаманские-мифилогические-религизные-философские (с нужным-ненужным как поступать понятно) верования относительно Высшего Разума Великих Дайрей (обратие внимание, главное, чтобы все с большой буквы, то есть Больших Букв). И то, что Великие и Могучие серверы сами решают, что писать, а что не писать глупым пользователям в своих дневниках. А потому глючат в самый ответственный момент.



Или.



Наверное, если человек не ленится написать второй раз, то это испытание его устойчивости. На мой взгляд, психической.



Как бы то ни было.



Дайри - извиняюсь! - Высший Разум Дайрей сожрал мой пост, полный переживаний, информации о работе и прочих бухтений и размышлизмов касательно хомячьей жизни на настоящий момент.

В кои-то веки побуду фаталистом. Значит, не судьба.



У-у-у. Злобные Дайры. Там та-а-акой пост был. Длинный и в кои-то веки содержательный.