А вообще, недели у меня все такие же суматошные.



Неделями удобнее мерить жизнь (во всяком случае, мне – здесь и сейчас). Неделя – это пять рабочих дней, вечер пятницы и два выходных дня. Временной фокус – вроде бы и не семь, но и не то чтобы восемь дней. Просто восемь отрезков времени, из которых самый долгожданный – вечер пятницы, разумеется.

Уже сколько времени мечтаю придти домой раньше десяти вечера в будни – не получилось еще ни разу за последние две недели, если и доползаю к семи-восьми, то всенепременно раздастся звонок кого-то из своих, а если звонят свои, то нужно подрываться, мчаться, пить чай всю ночь и болтать без умолку, на следующий день на работе клевать носом и слышать иронические замечания в свой адрес, на которые даже ответить в той же манере сил нет, а потому сонно и добродушно-смущенно отшучиваешься и думаешь, что пора завязывать с походами в гости. И сразу же начинаешь, конечно, завязывать. Вот доползаешь до дома, наливаешь себе чашку чая и завязываешь, никуда не собираясь, но ожидая гостей к себе. А как же иначе-то?



Бабушка спрашивает у меня:

- Скажи мне, а почему ты с мальчиками дружишь больше, чем с девочками?

Я смеюсь и отвечаю, что дружу со всеми одинаково, что за глупости; хотя последнее, выданное мне не так давно, одним из друзей, заявление повергло меня сначала в шок, а потом в приступ безудержного хохота. На мое сообщение, что была на конюшне и совершенно чудесно покаталась на чуть ленивой и сонной Тюше, я услышала:

- Ну что, яйца отбила?

Самое печальное, что приколом это не было: человек совершенно серьезно задал мне вопрос, ожидая, видимо… Не знаю, честно говоря, чего ожидая. Впрочем, потому он сообразил, что ляпнул, так что ржали (а мы именно ржали, не смеялись) мы хором.



Вся прошлая неделя протекла под эгидой: я ем творог. Ага, три раза в день дома, на работе и в гости со своим хожу тоже. Поливаю сгущенным молоком и ем, ем, ем… И все бы ничего, если бы я с детства терпеть этот продукт не могла. Ненавижу всю жизнь почти все кисло-молочное, а тут – приехали, оп-па. Хочется творога, и побольше, побольше.

Дома на это отреагировали с радостью: ну, а как же – ребетенок (накануне 20-то) начал правильно питаться.

Братец, когда обнаружил меня на своей кухне над творогом среди ночи, сел на стул со своим ведром псевдочая и испуганно поинтересовался: "Сестренка, ты не беременна? Я серьезно! Ты же не ешь творог…" Был обруган, обсмеян и получил оценку явно не особенно лестную. В подробности личной, вопреки надеждам, посвящен не был, на что в очередной раз проворчал, что он мне вообще-то все рассказывает.

Три часа ночи, завтра на работу, сидим на кухне, собака в углу ловит свой собственный хвост. Я размахиваю руками, рассказываю какую-то историю из своей богатой на приключения недели, братец ворует творог у меня из тарелки, вдруг замолкает, жестом затыкает меня, прислушивается. Будучи в озорном настроении, я с серьезным видом говорю: "А ты открой рот и высунь кончик языка, тогда слышно лучше намного. Сам понимаешь, акустика, резонанс, все дела…"

Он, погруженный в свои мысли, открывает рот… и я долго и ядовито хихикаю над тем, как забавно выпадает творог из открытых пастей. Рассказываю про свои бухгалтерские наклонности и про то, как это соединяется со склонностью ночами "загоняться". Пытаюсь посчитать, сколько в день зарабатывает синяя кабинка туалета на Старом Арбате. Покрываю листок подсчетами.



Валяю дурака. Учусь. Почти не сплю. Читаю «Ярмарку тщеславия». Мама посадила на диету, ем сельдерей и ворую мясо из холодильника. Улетаю в среду. На работе кончился мой чай и кофе. Хочется шоколадку. Пятый день не ем хлеб, хотя – вру: сегодня не удержалась от булки. Визу дали, ура-ура! Я боялась отказа. Забыла написать: паспорт получила также. Слушаю опять Баха, Миронова с его невероятным: «Белеет мой парус, такой одинокий…» Наслаждаюсь каждым днем и уже привычно почти, когда от обиды, разочарования, расстройства, боли и прочих житейских невзгод перехватывает горло, улыбаюсь пусть даже сначала через силу, пусть даже всего лишь луже и солнцу сквозь тучу, а потому становится легче.

Обрываю этот пост на середине, потому что мои полтора часа в сети заканчиваются, а нужно бежать домой – собирать чемодан. Тру-ля-ля!

Если я опять пропаду на долго, то вернусь обязательно, честное хомячье. Меня не будет в Москве – с 18 по 25 апреля. Буду работать, греть бока и фотографировать. Привезу впечатления, отчет, натворения и другие глупости.