Чудесные ~BlackStar~ и Snowball меня выпинали и сказали, что стесняться не надо, особенно того стесняться, что делаешь, даже если делаешь что-то не то. Ну или как-то так.



Не буду писать длинных вступлений - в кои-то веки! - обойдусь лаконичным предисловием.



Это просто незаконченные истории одной придуманной жизни, оборванные, рождающиеся постояно и умирающие также непрерывно; сырые, слезливые, моего пера, шариковой ручки и клавиатуры. Без имен. Без смысла. Так, обрывки чувств, диалогов и чьих-то жизней.

Очень хотелось бы узнать мнение.







Она сразу решила, что ни за что и никогда не выйдет за него замуж. Не наденет белое подвенечное платье, не будет клясться в вечной любви и верности, и обещать быть рядом при любых обстоятельствах тоже не будет. И вовсе не потому, что это казалось чем-то невыполнимым, нереальным или, быть может, глупым. Нет. Просто она смотрела сейчас на него, на россыпь веснушек на этом самоуверенным носу – да-да, у него даже нос был самоуверенным, вздернут был по-особому, с этаким осознанием собственной значимости; на эти улыбающиеся губы, глаза, спрятавшиеся под густой челкой, смотрела и понимала, что выходить за него замуж нельзя ни в коем случае. Понимала, что он бросит ее на алтаре, или в загсе, или после первой недели совместной жизни… Или она уйдет от него, спустя пару дней, месяц, полгода – не смогут они жить вместе, вдвоем, душа в душу, отдавая и принимая, делясь всем и поддерживая друг друга во всем, в горе и в радости, и всегда, во веки вечные, аминь. Не получится. И пусть даже с первого взгляда стало понятно – всем окружающим понятно, миллиону общих друзей и знакомых, и даже его старенькой бабушке, коммунистке со стажем, - что все происходящее между ними не обычная для жизни обоих интрижка или роман без обязательств, или блажь двух обуреваемых весенними гормонами людей. А любовь, самая настоящая и прекрасная, невыносимо трудная и легкая, неописуемая, превознесенная и недооцененная, единственная на всю жизнь; чувство из чувств, ощущение из ощущений – когда сводит что-то внутри от осознания причастности, когда сжимается сладко и больно глупое сердце, и слезы из глаз, и комок в горле, и дышать тяжело, и желание молчать, и мечта говорить, и неспособность объясниться, и неумение поругаться.

Все равно жить вместе они бы не смогли, не сумели бы; давать обещания, хранить верность, планировать бюджет и мечтать о детях. У них и отношения-то были по этой причине нервные, лихие, беспорядочные и страстные, все боялись надоесть друг другу, разочароваться раньше времени, поругаться, разойтись, изменить, не суметь; недосказать боялись, недочувствовать… Недолюбить.



Она сразу решила, что никогда, ни за какие сокровища и радости этого мира не выйдет за него замуж.

Наверное, именно поэтому он никогда и не предлагал.



*





Когда до них, наконец, дошло, что все, происходящее между ними такое количество времени есть ни блажь, ни глупости, ни последствия пьяных ночей и дурацких разговоров, ни попытка найти утешение в знакомых объятиях или способ избавиться от сводящего с ума одиночества, было уже поздно.

Кто же знает, по какой таинственной причине все эти часы и дни, месяцы и годы совместных дружб и дружбищ, начиная от первых дней знакомства и потом, дальше, во времена тесного общения, общей работы, вечной дружбы, феерических скандалов и примирений, телефонных разговоров, писем с ошибками и бесконечных жалоб друг другу на неудавшуюся личную жизнь… кто знает, почему эта мысль ни разу не приходила ни ему, ни ей в голову? А вот теперь резко – ударило. Осозналось. Дошло. Понятно стало, что все дело в космосе, высших силах, избранности и предназначении; что все это время они просто не замечали, не обращали внимания, закрывали глаза на очевидное… да и вообще говоря, вели себя, как два редкостных идиота. Как обычно себя вели, одним словом.

А потому сидели сейчас на прокуренной кухне одного хорошего знакомого – сам хозяин и остальные гости ушли гулять с замученным Гоголем, грустноглазым спаниелем лет пяти, и заодно провожать до метро родственников из Новосибирска, наивно надеющихся уехать домой этой ночью. Сидели друг напротив друга, через разделяющий их стол, заставленный бокалами и полупустыми бутылками. Она курила и выпускала в потолок колечки, он жевал найденное в холодильнике кислое яблоко и морщился. Говорить не хотелось, потому что сказать было нечего. Оба понимали, что уже поздно что-то менять в этой жизни. У него через неделю была назначена свадьба на самой замечательной девушке на свете, она улетала в другой город, на такую долгожданную новую работу. Было поздно.

Но был космос. Предназначение. Метафизическая чепуха. Ощущение избранности и вечности.

А еще невеста и новая работа, устроенность, благополучие, успех, честолюбие, семья, долг, обязательства, обещания, люди, знакомые и друзья…

Победил, впрочем, космос. Ушли вдвоем куда-то в ночь, оставив недоеденное яблоко, недокуренную сигарету и ключи под ковриком.



*

И - да. Мне действительно интересно мнение.