К вечеру головная боль достигает такого уровня, что я начинаю тереть глаза, размазывая остатки туши, щуриться и трогать нос, боясь, что ливанет кровь. Гвоздь нагревается и ввинчивается то в висок, то в глаз, то прошибает всю голову, от уха к уху, она взрывается ослепительной, одуряющей болью. Решение уйти вовремя дается легко, желанные таблетки все равно дома, и я одеваюсь, захожу за кофе в Хлеб, выхожу на улицу, делаю первый глоток - и мир падает к ногам, открывается во всем своем великолепии Города. И это чувство Города, которое иногда не приходит неделями, месяцами, такое яркое и полное, что хочется целовать небо и гладить асфальт, таким родным отзывается и близким, что можно терпеть любую боль.
Я знаю, что Москва не вызывает большой любви у страшной кучи прекрасных людей; что она сложная, грязная, шумная, просторная, тяжелая, очень много недобродушных характеристик, но. Но я люблю ее со всей трепетностью и нежностью, на какие способна, потому что она удивительная, разная, яркая, сумасшедшая, можно до бесконечности. И дело не только в этом. Площадь Павелецкого вокзала в принципе, мягко говоря, не идеальное место, чтобы восхищаться столицей, но это прекрасное место, которое дает мне почувствовать Москву Городом. Вообще, это конечно риторика и романтические и мигренозные бредни, но факт остается фактом - иногда Москва становится именно Городом, куда более живым и отзывчивым, чем можно ожидать. И это во всем, везде - и поэтому я стою перед бизнесцентром, грею руки о кофе, прижимаю к себе папку с резюме на поработать дома и вижу, как загорается в окнах свет, подсвечиваются сталинки, уходит в сторону таганки петля из огоньков фар зависших в пробке машин, слышу шум поезда, клаксон машин из пробки, разговор о любви идущей мимо пары, чувствую запах кофе, и мимозы, и чьих-то духов, табака, помойки, пиццы, поезда. И это очень много, очень вовремя, лучшее, чем можно закончить вечер.