Потряхиваясь сегодня в трамвае по дороге на работу, видела собаку, стоящую на тающем льду Чистого пруда и призывного машущую хвостом хозяйке. Та стояла на бортике и жестами демонстрировала псу, что играть, имея под ногами более твердую почву, значительно увлекательнее, безопаснее и вообще-иди-уже-сюда-немедленно-провалишься-же-дурачок.
Вспомнила, как Байрон провалился под лед лет шесть назад. Как маман ползла по льду, скинув шубу и подложив под себя палки, как ломался под ней лед, вода подступала к груди (я не видела – но представляю, маман никогда не преувеличивает в своих историях, скорее она склонна недоговаривать, с нее станется скрыть подробности, уж я-то знаю). Как вытаскивала его, мокрого и трясущегося, уже не лающего даже – тихо скулящего, как заворачивала в свой свитер. Как они бежали домой, пили водку, чтобы не заболеть; как маман сначала собаку поливала горячим душем, а потом сама отогревалась. Как невыносимо, невероятно боялся потом Байрон воды и реки. И как эту историю прознал дядюшка Рафаэль, личность в пределах маленького московского дворика легендарная, он потом, встречая маму, хватал ее за руки, потрясал ими торжественно и восклицал, обращаясь к возможной публике: «Посмотрите на эту женщину! Посмотрите на нее! Она же героиня, героиня!» Далее шла в подробностях рассказываемая история о провалившейся под лед собаке – Яуза в устах дядюшки Рафаэля превращалась в полноводную, лишенную берегов, устрашающую стихию, остальные моменты произошедшего были не менее впечатляющими. Маман краснела, пылала, не могла вырваться – не так-то легло из рук кмс по боксу, хоть и на веселой пенсии, вырваться. Рассказчик вещал минут пять, а в конце неизменно прибавлял: «Вот такая эта геройская женщина. Но вот муж ее, отец детей ее – ну такой козел!» После этого маман отпускалась и еще некоторое время (неделю, месяц – в зависимости от произведенного впечатления) озиралась, оказываясь на остановке автобуса или недалеко от дома, где жил Рафаэль. Потом она теряла бдительность и все происходило по новой.
Байрона нет уже больше года. Дядюшка Рафаэль все больше поддает и растерял часть своей веселой лихости. Папа переживает кризис среднего возраста в неизвестных краях и на большом отдалении; я знаю только то, что он жив и вроде бы здоров, а потому, если не задумываться, то все в порядке. Яуза уже не замерзает зимой – перевелись холодные зимы или настолько охимичилась вода, не знаю.
Маман называет Алису самой красивой девочкой на свете и пьет с ней по утрам чай: маман сидит на диванчике и смотрит телевизор, щен после долго и мучительного скалолазания по хозяйке, располагается у нее на коленях и смотрит в окно.
За окном наступает весна, дует пронзительный ветер и почки на деревьях пахнут совершенно по-своему. Сейчас они допьют утреннюю чашку и пойдут бросаться под коляски. И все будет хорошо.