Гуляли с ПС (он поймал меня у метро с кроссовками и бутербродом, закинул туфли в багажник и увел в парк) по темному, черному уже почти ботаническому саду, спорили о мироустройстве, професиональной ориентации, атомной бомбе, центробанке и о том, как подвесить фонарь к самокату, чтобы я могла кататься осенними вечерами без опасений въехать в кого-нибудь. Хохотали, пока мое горло не ошалело окончательно и реплики с моей стороны не превратились в надрывные хрипы и кашель. Парочка звезд светила нам в просвете между деревьями.

*
Кошечка продолжает поддерживать репутации адской твари и всю ночь будила меня тем, что пыталась открыть шкаф. Я просыпалась, вставала, чтобы оторвать кошачью башку или свернуть кошачью шею или дать пинка кошачьей заднице, но стоило мне оказаться на полу - скотина уже была под кроватью, моя рубашка на полу перед шкафом (закрытым), я швыряла рубашку в шкаф, зыркала на кисоньку, ложилась спать... и через час снова. Утром проснулась - дверца шкафа разодрана, кошка спит на своем месте, рабочие рубашки в состоянии, которое нельзя описать словами кратко.
У кого-то адские псы, а у меня адская кошечка. И когда она придет за вами, одной вечной мучительной смертью дело не кончится.

*
Ехала на работу в новом платье, тонком и ветром развеваемом; не осеннем ни капельки, но такие мелочи в День Для Нового Платья не волнуют, конечно. Утро нежное, холодное, солнечное, мирное; в планах заскочить в Поль за завтраком (злые пекари, почто вы придумали плие с шоколадом, ыыыы), похрустеть им в офисе под плеер, выпить кофе чашки две, попялиться на "бумажку" босса, а потом засучить рукавчики и закопаться в аналитиков и телекомовских камов.

*
ПС придумал сказочку про птеродактеля, который живет у меня в волосах, имеет скверный характер и кусит его за пальцы. Он очень старый, ему страшные миллионы лет; он кожистый и язвительный; проспал большую часть мезозоя и современности, проснулся недавно, теперь кутается в кудри, завязывается в пучок, смотрит на мир из-под кожистого крыла и не хочет уходить. Меня всегда подкупало в ПС вот это радостное, придурковатое отношение к тому, как воспринимать свою, эээ, жену: никогда никакого восторженного пиетета или там трогательной нежности к образу - "кажется, я проснулся в таинственном лесу" - если утром моя голова на уголке его подушки; "гляди-ка, какие кусты дивные" - если я голову феном высушила; "у тебя глаза такие, такие... как у уточки" - и это комплимент, потому что ПС любит уточек больше всего; "о, а сегодня у тебя как у совушки взгляд, такие круглые глаза", "что это за мышь пришла домой" - когда я с пучком - и так до бесконечной бесконечности.

*
Хотела написать про восторженный цветовой день: сучащий из коляски ногами ребенок в глубоко изумрудном комбинезоне; дама с двумя собачками, по дохлости и аристократичности сошедших как будто с картин про королевские семьи, без поводков, но в костюмах с крупными пуговицами на спине - одна в шоколадном, вторая в розовом; белые лебеди, мерзковатые по характеру и отчаянно белоснежные в целом; здание из кирпича в Малом Козихинском переулке, покрашенное густой краской в цвет сливочного масла, и выпавшие кирпичи, валяющиеся рядом - черно-красные, обожжённые снаружи и яркие внутри.

*
Последние месяцы прорвали во мне какую плотину тупика, я даже скасочку придумала, чего уже пару лет не бывало. Как-то дивно и резво пишется, и рисуется, и все вокруг вдруг хотят от меня вот этого самого - настроения, вдохновения, рисунков, слов, акварелей, историй - и вот это самое внутри не уменьшается, а множится, растет, распирает. Странно внутри. И ррррадостно при этом.
Поеду завтра с раннего утра рисовать боссу его бумажку и кататься на самокате по переулком между тверской и арбатом.